— Да? — спрашивает она невинно, регулируя другую мою руку.

Я киваю.

— Да. Сейчас я хочу рисовать.

Она удивлена.

— Хочешь? Ты, вроде бы, сказал, что не художник.

Я улыбаюсь улыбкой, растянувшейся от уха до уха. Она снова идет прямо, а я наслаждаюсь этим.

— О, я думаю, что смог бы, — говорю я ей. — Если я имею право на холст.

Она по-прежнему озадачена, и я нарушаю образ, хватая ее за руку, и веду обратно к ее мольберту, находящемуся на небольшом стенде, который держит поднос с красками. Она смотрит на меня в замешательстве. Одна бровь приподнимается, пока она ждет, когда я начну объяснять.

Я смотрю в ее глаза, что невероятно трудно сделать, так как остальная часть ее тела обнажена. Я заслуживаю медали за это шоу самообладания.

— Знаю, что ты хочешь двигаться медленно, и я уважаю это. Обещаю, что остановлюсь сразу же, как ты скажешь, хорошо?

Она выглядит неопределенной, и я борюсь с желанием посмотреть на ее грудь снова.

— Я обещаю, — уверяю я ее. — У меня есть очень интересная идея. Но, чтобы ее осуществить, я должен касаться тебя. Есть ли у тебя проблемы с этим?

Она выглядит еще более неохотно, но качает головой. Она мне доверяет. Я не знаю, как и почему, но она доверяет. Поняв это, мои кишки сжимаются тисками.

— Нет, — говорит она тихо. — У меня нет проблем с этим.

Я улыбаюсь, и мои мышцы живота расслабляются.

— Хорошо. Мне нужно, чтобы ты стояла на месте. Художник должен сосредоточиться.

Мила закатывает глаза и стоит на месте, руки болтаются рядом с ее совершенными бедрами. Я сглатываю. Мой член так чертовски тверд, что им можно резать стекло.

Вытягивая руку вокруг нее, я зачерпываю каплю красной краски пальцами. А потом, недолго думая, прикасаюсь к ее груди, скользя малиновым цветом по ее коже. Это выглядит так, словно красная птица летит через ее грудь.

От такого контакта она задыхается, а ее глаза поднимаются ко мне.

— Пальцевая живопись, — удается выдавить ей. — Интересно. Я делала это в детском саду.

— О, не таким образом, — отвечаю я уверенно, скользя пальцами по ее мягкому боку к бедру. — Я гарантирую тебе это.

Она выглядит так, будто проглотила язык, когда я очерчиваю контур ее задницы, а затем направляю пальцы на ее стройное бедро, затем к колену. Я встаю на свое колено и целую ее спину. Она неуверенно вдыхает.

Я слышу это и улыбаюсь.

Снова тянусь к краске и выбираю черную краску, прочерчиваю цветом ее спину и плечи, закручиваю и устремляюсь вниз. У меня нет конкретного изображения или слова в памяти, я просто скольжу цветом по ее безупречной коже. Я наслаждаюсь трением моей кожи против ее. Я не могу остановиться, но хочу, чтобы она была прижата ко мне.

Я разворачиваюсь и тяну ее к себе. Мои ладони находятся на ее плоском животе, когда я прижимаюсь губами к ней, скользя вниз. Я утыкаюсь лицом в верхнюю часть ее задницы. Она такая мягкая и круглая. Ее женственный аромат наполняет мой нос, и я глубоко дышу, впитывая его.

— Пакс, — шепчет она.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — спрашиваю я спокойно, но все во мне молится, чтобы она сказала нет.

— Нет, — отвечает она, и я снова дышу. — Мне нравятся твои руки на мне.

Ее голос звучит тихо и мягко, и я закрываю глаза.

Скользнул руками вокруг ее бедра, я почувствовал ее пульс. Я смотрю вокруг и нахожу отпечатки моих ладоней на ее животе.

— Я запечатлен на тебе, — говорю я ей, смеясь тихо. — Теперь ты моя.

И это правда. Теперь она моя. Она может не знать этого, но это правда.

Она сглатывает. Я могу слышать ее влажный язык в ее рту, и желаю, чтобы он был во мне. Она оборачивается вокруг и ее глаза встречаются с моими. Я провожу пальцами по ее шее, держа ее за подбородок, и подношу свои губы к ее.

Медленно.

Болезненно медленно.

Ее губы теплые и мягкие, и она надавливает ими на меня сильнее, повернувшись, ко мне, голая и податливая. И я получаю свое желание. Ее язык погружается в мой рот, тихий и нуждающийся.

Она тает во мне, и я нажимаю ладонями на ее спину, притягивая ее к груди, держа ее там плотно.

Она стонет, и мой член вклинивается против нее, горячий и твердый.

Блять!

Я не рассчитывал на это. Мне нужен очень холодный душ. Но это еще не конец. Пока нет. У меня есть она, голая и прямо передо мной. Я не могу упустить эту возможность. Я хочу, чтобы она поняла, что тоже хочет меня.

Я скольжу руками вниз, вниз... пока они не достигают мягкости ее бедра. Я глажу там мягко, едва касаясь, пока ее глаза не закрываются. Ее дыхание быстрое и мягкое, и я улыбаюсь.

— Тебе нравится это? — спрашиваю я спокойно. — Мой вид искусства?

Она кивает.

— Ты... очень творческий человек, — прошептала она.

Я хихикаю, потом передвигаю руку в сторону самого чувственного места, между ее ног. Она задыхается, когда я придерживаю ее ноги и прикасаюсь к ней, двигаюсь вокруг ее наиболее чувствительной части. Она опирается на меня, позволяя мне поддерживать ее, когда я глажу ее.

Я склоняю голову и втягиваю ее розовый сосок в рот, мягко сосу, затем позволяю ему выскользнуть обратно. Она сладкая на вкус, как я и думал. Я массирую ее нежную кожу, вдыхая ее запах и тепло, в то время как пальцы другой руки не останавливаются ни на секунду.

Она стонет, и я почти гибну от этого звука. Я никогда не хотел ничего больше, чем погрузить себя в нее прямо сейчас. Я сглотнул. Я не могу. Но я могу заставить ее хотеть, так сильно, что, когда, наконец, это произойдет, это будет чертовски взрывоопасно.

Я наклоняюсь, прочертив контур шеи губами, а потом снова целую ее, жестко и глубоко, ускоряя движения пальцами. Сейчас она чертовски мокрая и мои пальцы плавно двигаются в ней, потирая, поглаживая, подводя ее к краю.

Она скулит.

— Я хочу тебя, — она дышит в мои губы. — Пожалуйста. Я хочу тебя.

Я сдерживаюсь так сильно, как могу, желая не отступать.

— Отпусти себя, — говорю я ей. — Прямо сейчас. Я хочу чувствовать, как ты кончишь на мои пальцы, Мила.

Ее глаза внезапно открываются, и она смотрит на меня, ее глаза наполнились раскованным удивлением, как будто никто никогда не говорил с ней так. И тогда я понимаю, что это, вероятно, правда. Я стону и опускаю голову, целуя ее в очередной раз. Я скольжу пальцами, и выхожу, быстрее, быстрее, сильнее, а затем она задыхается, выгибаясь, сокрушаясь против меня

Я втягиваю воздух, поскольку чувствую ее дрожь. Она сильно кончает, и это так чертовски сексуально.

Она влажная и дрожит, и я поддерживаю ее перед собой, завернутую в моих руках, пока она, наконец, не открывает глаза.

Мы оба теперь покрыты краской и когда она слегка отстраняется, чтобы посмотреть на меня, ее щеки вспыхивают, и она выглядит смущенной. Я улыбаюсь.

— Тебе понравился мой арт-проект? Думаю, это был шедевр.

Она закатывает глаза и слегка улыбается, наклоняясь, чтобы поднять разрозненные художественные принадлежности с пола. Я смотрю на ее задницу, так как она выставляет ее так прекрасно передо мной.

— Почему ты не трахнул меня, когда я попросила?

Звук этого слова идет из ее сладкого ротика, возвращая жизнь в мой член, и, замечая это, она поднимает брови.

Я улыбаюсь.

— Потому что ты еще не готова. Но будешь. И когда будешь, это взорвет твой разум.

— Я не сомневаюсь, — отвечает она тихо, снова наклоняясь, чтобы поднять халат, который она скинула. — Но это было несправедливо. Ты ничего не получил от этого. Я плохо себя чувствую.

Я смотрю на нее с недоверием. Серьезно? Этот маленький эпизод будет возбуждать меня в утреннем душе каждое утро с этого времени и навсегда.

— Поверь мне, — говорю я ей. — Я получил кое-что из этого. Не беспокойся об этом.

Она смотрит на меня с сомнением.

— Думаю, в это трудно поверить, но у нас большие проблемы. Куда еще можно пойти на свидание после такого?

Я пожимаю плечами.

— Я не знаю. Ты эксперт по нормальному проведению свиданий.